Возникновение салдинских заводов

1697 год... Верхотурский воевода Д. Протасьев сообща­ет в Москву о находке железной руды на реках Тагил и Нейва и высылает в столицу ее образцы. Апробация, проведенная московскими ружейниками и тульским промыш­ленником Н. Антуфьевым (Демидовым), показала, что уральская руда «плавится с выгодой и полученное из оной железо не хуже свейского» (шведского), считавшегося в то время лучшим в мире.

10 июня того же 1697 года выходит указ Петра I о поисках руд и выборе мест для строительства заводов в Верхотурском и Тобольском уездах. 1701 г.— пущены первые крупные уральские заводы — Невьянский и Каменский... Так началось создание на Урале главной базы горнозавод­ской промышленности России, и это был вполне закономерный, естественный процесс, для развития которого имелись все необходимые предпосылки:
Природно-сырьевые и экономические:
— огромные запасы высокого качества (железная руда на Урале содержала до 50 % железа);
— обширные леса, дававшие необходимое количество древесного угля и строительных материалов;
— густая сеть рек, дающая возможность получать и ис­пользовать гидроэнергию для работы заводских механиз­мов, а также транспортировать продукцию в центр России.
В отличие от старых производственных районов рудная и топливно-энергетическая базы на Урале находились в непосредственной близости друг от друга.
Социально-демографические:
— давнее освоение Среднего Урала и Прикамья рус­скими, отсюда — достаточное на первое время количество рабочей силы для строительства заводов, производства за­водских работ; возможность обеспечения населения буду­щих заводов местным крестьянским хлебом и фуражом по низким ценам;
— развитие в регионе мелких крестьянских железодела­тельных промыслов еще с XVII в. Рудознатцы и кузнецы из крестьян и посадских Среднего Урала составили основу квалифицированных рабочих кадров на будущих заводах.
Политические:
— давняя потребность страны в создании мощной ме­таллургической базы, в первую очередь для обеспечения вооруженных сил. Эта потребность стала ощущаться осо­бенно остро на рубеже XVII—XVIII вв., когда началась война со Швецией за выход к Балтийскому морю. Россия лишилась поставок высококачественного железа из этой страны. Наличные же металлургические базы страны — центральная (Каширско-Тульская) и северо-западная (Оло­нецкая) — не могли обеспечить возросшие потребности в металле ни количественно, ни качественно.
И Петр I обращает свой взор на Урал, где с помощью предприимчивых, энергичных, дерзновенных, неистовых в работе людей, таких как Демидовы, создает десятки метал­лургических заводов. О Демидовых стоит сказать особо, Ибо они сыграли значительную роль в социокультурном разви­тии края, России в целом. От них, их кипучей деятельно­сти возникли салдинские заводы и поселки.
Демидовы знаменуют собой мощное развитие промыш­ленности Урала. Ни казне, ни другим предпринимателям не удалось сделать ничего подобного. Покровительство Петра I помогло Демидовым, но интересы Петра I — это интересы государства. Экономика феодальной России раз­вивалась в условиях строгой регламентации со стороны го­сударства и безудержного произвола чиновников и вследствие этого отличалась слабой зависимостью от законов рынка. Успехи предпринимательской деятельности первых поколений Демидовых были результатом их таланта, знаний, энергии, страстной преданности своему делу и незаурядных личных качеств.
«Никита Демидов сын Антуфьев» пустил свой первый завод под Тулой в 1697 г. Затем вместе с сыновьями построил еще восемь заводов. Указом от 8 марта 1702 г. Невьянский завод был передан Никите Демидовичу «в аренду». Начало Северной войны для России было неудачным, и Петру I нужна была военная продукция, а Антуфьев обещал поставлять воинские припасы «с убавкою вполы» против других цен. Никита оправдал надежды правительства, и январским указом 1709 г. ему присвоено звание комиссара. А в 1720 г. в связи с получением дворянства фамилия «Демидов» была закреплена за Никитой Демидовичем.
Невьянский завод положил начало грандиозному промышленному хозяйству Демидовых на Урале. Сам Никита на Урале был редко. Всем уральским хозяйством семьи заправлял в основном его старший сын Акинфий.
С 1712 г. Россия перестала закупать оружие за границей, а в 1716 г. за рубеж была отправлена первая партия уральского металла. Все производство железа в стране с 1710 по 1725 г. возросло на 142 %, а у Демидовых оно поднялось на 438 %, т. е. более чем в 5 раз, достигнув 60 % общего итога по всем заводам России.
17 ноября 1725 г. Никита Демидович Демидов скончался в Туле. Все наследство было поделено между тремя его сыновьями. В соответствии с указом о единонаследии старшему Акинфию были отданы все заводы и вотчины, а «детям моим меньшим — Григорию и Никите дана усеченная часть из движимого». Вскоре Григорий погибает. Ввиду отсутствия законных наследников его имущество переходит Акинфию. Младший брат — Никита Никитович — именовался статским советником, а себя он называл «тульской оружейной слободы кузнецом, железных водяных заводов промышленником». Стартовый капитал его был ниже, но тем не менее к концу своей жизни он владел 11 заводами, половина из которых была построена в Европейской России, а вторая половина, после смерти отца, была построена на Урале. Если бы ему не пришлось преодолевать сопротивление своих ближайших родственников, его успехи, возможно, были бы не менее значительны, чем у Акинфия.

«Гениальным сыном Никиты» назвал Акинфия Мамин-Сибиряк. Способности и деловые качества его раскрылись еще в Невьянске. Превосходный знаток горного дела и металлургии, «хищный приобретатель, жестокий и энергичный делец», Акинфий распространил свои владения на территории Урала и Алтая. Владелец 25 заводов, 3 пристаней, 36 сел со множеством деревень, дворянин и действительный статский советник, Акинфий Демидов сумел в конце жизни освободиться от обременительного контроля местных и центральных властей, получив в 1744 г. беспрецедентное право находиться лишь под высочайшей «протекцией» самой императрицы Елизаветы.
Акинфий был самым одаренным представителем этой династии, но и самым жестоким.
По примеру своего отца он решил ограничить права двух своих сыновей на наследие и передать все заводское хозяйство в руки младшего — Никиты.
После внезапной смерти Акинфия в 1745 г., его воля не была выполнена. Составление описи имущества и разделение его на три части заняло много времени. Братья, окончательно перессорившись, вступили во владения своими частями лишь через 13 лет.
Старшему сыну — Прокопию досталась Невьянская часть, которую в дальнейшем он продал С. Яковлеву. За Прокопием закрепилась слава чудака, самодура и расточителя. Несколько лучше, но далеко не блестяще, шли дела у второго сына — Григория. Его наследники не имели пристрастия к заводскому делу, они пошли по другой стезе. Дети и внуки Григория стали учеными, военными.
Третий сын Акинфия — Никита, которого он прочил в единственные наследники, хотя и уступал отцу в талантах, но все же оказался предприимчивым промышленником.
Как только он вступил во владение Н.-Тагильской частью заводов, тотчас же возбудил ходатайство о по стройке нового завода.
Подобно старшим братьям, Никита Акинфиевич много путешествовал по Западной Европе, увлекался науками, но, в отличие от них, интересовался постановкой горного дела за границей. В управлении заводами проявлял не меньшую суровость, чем отец, но уже издалека, из Москвы, доверив дела вышколенным демидовским приказчикам. Он построил два предприятия на реке Утке и два Салдинских завода, сформировав таким образом комплекс Тагильского горного округа. Умер грозный Никита Акинфиевич в 1787 году, и хозяином огромного состояния стал его 14-летний сын Николай. Этот блестящий и беспечный гвардеец, адъютант князя Потемкина, поставил заводы в начале XIX в. на грань финансового краха. Удачная женитьба и найденное в его землях золото довершают перерождение его в расчетливого дельца, страстного коллекционера и щедрого благотворителя. На своих заводах был только два раза. Умер во Флоренции, но завещал похоронить себя в Н. Тагиле. Два его сына так разделили наследство: Павлу — заводы, Анатолию — деньги.
Старший наследник Павел Николаевич — грузный, всегда скучающий сановник — интересовался лишь получением очередного ордена. Не способен был разбираться в заводской технике даже на уровне отца. Пренебрежительно относился к русским мастерам и инженерам, доверял только иностранцам. Женился Павел Николаевич на великосветской красавице Авроре Карловне Шернваль, подарив ей на свадьбу алмаз «Санси» — бриллиант с голубиное яйцо, который был когда-то в короне французского короля.
Анатолий Николаевич не бывал на своих заводах ни разу. Жил в основном за границей и даже по русски говорил плохо. Для того, чтобы жениться на племяннице Наполеона, потомку простого кузнеца нужен был хоть маленький, но аристократический титул. Герцог Тосканский уступил ему за несколько миллионов поместье и титул князя Сан-Донато. Умер он бездетным, и его наследство и титул перешли единственному племяннику Павлу Павловичу Демидову.
Как и его отец, он жил недолго, но за свои 42 года успел позаниматься многим: сахароварением, американскими элеваторами, мурманскими рыбными промыслами, изданием собственной газеты «Россия». Известен был как щедрый меценат.
Богатейший хозяин, он умудрился своими тратами поставить заводы на край гибели. Знаменитая вилла Сан-Донато была продана за долги.
Давно кончились приметные представители рода Демидовых. Если и совершали последние Демидовы какие-либо хозяйственные операции, то значительно меньшего размера. Эти представители знаменитой династии интересовались лишь получением миллионных дивидендов.
Последним владельцем Тагильских заводов был Ефим Павлович Демидов — егерьмейстер высочайшего двора. Для своей карьеры он избрал традиционное семейное поприще — службу в министерстве иностранных дел. Отзывы о нем как о хозяине заводов были далеко не лестные. Вот печальный конец знаменитого рода, построившего только на Урале сорок заводов.
Но вернемся к середине XVIII в. После раздела отцовского наследия в 1758 г. Никите Акинфиевичу Демидову досталась Нижнетагильская группа заводов — 6 предприятий.
Все заводы, кроме Выйского медеплавильного, были железоделательными. Чугун для передела они получали с Н.-Тагильского завода, который кроме передельных фабрик имел две доменные печи.

С пуском в 1760 г. еще одного — Нижнесалдинского передельного завода — возможности по поставкам чугуна-сырца для железоделательных предприятий были исчерпаны. Тем более, что затем был пущен еще один подобный завод — Висимо-Уткинский. Из всех передельных заводов Н.-Тагильской группы Нижнесадинский завод был самым мощным. Он испытывал затруднения с доставкой чугуна из Н. Тагила вследствие значительного расстояния и неспособности двух домен кормить 7 заводов. Решили построить новый доменный завод в непосредственной близости от Нижнесалдинского.
Это была официальная версия, выдвинутая Н. А. Демидовым в заявке на строительство нового предприятия. Истинной причиной, возможно, было желание получить дополнительные лесные массивы. Доменное производство можно было построить и в Н. Салде, что позже и было сделано. Мощности пруда вполне хватило бы, так как уровень воды, т. е. максимальный напор равнялся: в Н.-Салдинском пруду — 7 м, в Н.-Тагильском — 7,5 м, в В.-Салдинском - 6 м.
Еще до пуска Н.-Салдинского завода, в 1758 г., по указу Бергколлегии Н. А. Демидову для вновь строящегося завода было отведено лесу на 60 лет. Но уже в 1773 г. Демидов просил прибавить ему леса для завода, «по его действию, чтобы было на 100 лет», так как «нынешнему действию завода отведенного леса не хватит и на 60 лет». В этом же году Никита Акинфиевич просит разрешение у Бергколлегии на строительство нового В.-Салдинского доменного и передельного завода в 16 верстах от Нижне-Салдинского.
Решением Бергколлегии от 18 февраля 1775 г. на реку Салду был направлен унтершихтмейстер Рязанов «для освидетельствования», «есть ли простые леса и способно ли вновь найденное место к заведению завода и рудников довольно быть.»
20 октября 1775 г. Рязанов подтвердил, что место «под завод назначенное оказалось способно и действовать может домна с рудобитным и четырьмя исследовательскими молотами и к нему железной руды три надежных приимка», т. е. три собственных рудника.
Тут же Демидов просил о наделении лесом вновь строящегося В.Салдинского завода, к строительству которого приступил тут же. Хлопоты Н.А.Демидова о прибавлении лесов к Салдинским заводам велись в обстановке острых споров с владельцем Алапаевских заводов Саввой Яковлевым.
По решению Бергколлегии от 9 октября 1777 г. спорные леса были разделены поровну. Леса по левую сторону реки Тагила перешли в прибавку Нижнесалдинскому и вновь строящемуся Верхнесалдинскому заводам. В результате раздела Н.Салдинский завод стал иметь 934 квадратных версты леса, которого, по определению рапорта Степана Гочакова, «на угольное жжение, также народное заведение и обывательское употребление хватить должно на 173 года». При В.Салдинском заводе лесная дача имела 488 квадратных версты — на 116 лет.
В рапорте унтершихтмейстера Рязанова указано, что В.Салдинский завод будет иметь три собственных рудника, но до сих пор сведений о выработке руды на местных салдинских рудниках почти нет. Известен план только одного, принадлежащего к В.Салдинскому заводу «железного рудника», расположенного при горе вниз по течению реки Салды, на правой стороне, в одной версте от означенного завода. Есть основание предположить, что дело закончилось разведкой и пробной разработкой.
Поставляемый на В.Салдинский завод высококачественный и более дешевый высокогорский магнитный железняк снял вопрос о промышленном применении местных руд на Салдинских заводах. Вполне возможно, такой вопрос и не ставился, а указание на имеющиеся рудники необходимо было для большей важности, чтобы в просьбе о строительстве завода не отказали.
Выбор будущего места завода диктовался выбором места устройства плотины. Последняя в свою очередь могла быть построена на таком участке, где есть высокий берег с последующим понижением и в то же время на месте будущей плотины желательно избегать как слабого сыпучего, так и скального грунтов. Возведение плотины было чрезвычайно дорогостоящим делом. Заводские техники знали — завод мог экономить на чем угодно, только не на плотине. Вот почему плотинный мастер — это одна из первейших должностей на заводе в то время: он обеспечивал работу всего завода.
Плотина В.Салдинского завода имела длину 175 саженей, ширину 30 аршин, сдерживала воды до 6 аршин.
Использование гидроэнергии диктовало взаимное расположение оборудования внутри завода. На В.Салдинском заводе было установлено 5 водяных колес. Более удаленные от плотины водяные колеса имели меньшую мощность. Поэтому самая энергоемкая техника ставилась рядом с плотиной, а менее энергоемкая — далее по течению реки.
Таким образом, оборудование не всегда размещалось в соответствии с его местом в технологической цепи.
Непосредственно за плотиной возводилась доменная фабрика (цех). Колошник доменных печей соединялся с верхней частью плотины — мостом. По нему руда, уголь, флюсы подводились из складов непосредственно к колошнику. Рядом с плотиной строилась и лесопильная мельница. Ее водное колесо всегда превосходило своим диаметром колеса остальных фабрик. Непосредственно же вблизи плотины размещались кричные фабрики, на В.Салдинском заводе их было 3.
Две доменные печи на В.Салдинском заводе имели некоторые конструктивные изменения по сравнению с Нижнетагильскими.
Высота домны составляла 16 аршин — против 12 аршин нижнетагильской домны. Эти изменения могли, в принципе, повысить производительность домны, но, к сожалению, данные возможности по каким-то причинам не были использованы. Обе домны В.Салдинского завода работали очень редко, одна из них считалась запасной.
Итак, 6 декабря 1778 г. был получен первый чугун на В.Салдинском заводе. Со строительством этого предприятия был завершен хозяйственный комплекс Н.Тагильской группы заводов, которая насчитывала теперь 9 единиц. Такое рассредоточение производства на большей территории вело к гигантским объемам перевозок сырья, материалов, но это было неизбежно при данном уровне техники и при крепостном труде.
Для строительства Верхне-Салдинского завода в 1777— 1778 гг. было переведено 80 семей. Из Нижегородского наместничества — 25 семей, из Костромского — 5 семей, из Вятского наместничества — 28 семей.
В условиях суровой уральской зимы без достаточного жилья и провианта приходилось выполнять тяжелую физическую работу: копать мерзлую землю, рубить лес, возить камни и руду. Были и побеги с вновь строящегося завода.
Для закрепления людей на заводе применялись не только принудительные меры. На заводах округа было объявлено, что тем, кто добровольно пожелает переехать в В.Салду, выдать на пропитание «безденежно» по одному пуду ржаной муки и солоду и соли по 5 фунтов и немного денег».
В ноябре 1778 г. добровольно приехало в В. Салду 25 семей из Н. Тагила.
При устройстве селения приказчику Балакину предписывалось строить дома от заводской конторы «порядочно линиями, а улицы шириной были до 20 саженей, а селиться определять мастеровым, как при фабрике — сряду в одни улицы и ближе к заводу».
Спустя 20 лет, т. е. в 1797 г., по данным поулочной переписи, в заводском поселке проживало 996 человек (мужчин 231, женщин 253, мальчиков 255, девочек 252).
Было 7 улиц: Першпективная, 2-я Першпективная, две Салдинские, две Доменные — (Верхняя и Нижняя), Мастерская и Заводская. На Першпективной улице находился господский дом — в нем жил приказчик.
Прямоугольная система планировки заводского поселка была обусловлена не только указами Петра I от 1722 г. о строении крестьянских дворов по чертежу, но и особенностями металлургического производства. Центром, ядром заводского поселка являлся завод. Важной и обязательной частью всех уральских заводов была предзаводская площадь, размещавшаяся недалеко от плотины и при въезде в завод. На этой площади строились и все административные здания.
Первая Верхняя Салда была деревянной, включая и административные здания.
На первом плане города нет четкого деления на районы. Чуть позже, к началу XIX в., когда на Тагильские заводы было переселено из Центральной России до 18 тыс. человек, в В. Салду прибыли украинцы из Черниговской губернии. В это же время возникают деревни: Никитино, Северная, Нелоба.
Никитино — село, расположенное на речке Черемшанке, правом притоке реки Исы.
Ее жители — переселенцы, вывезенные Демидовым из Тульской, Черниговской, Белгородской губерний для выполнения подзаводских работ на Верхне-Салдинском предприятии.
Сначала деревня называлась Черемшанкой, позднее — в честь Никиты Акинфиевича Демидова — Никитино. Народная молва утверждает, что основатели деревни хотели сначала поселиться на берегу Исы и срубы уже поставили. Но потом свое решение изменили: «Ребятишки будут в реке тонуть...» и основали деревню на речке Черемшанке.
В начале XIX в. в районе было открыто золото, поэтому часть жителей Никитино занимались старательскими работами по его добыче на реках Иса, Тагил и его притоках. Попутно никитинцы выгоняли сосновую смолу и березовый деготь.
В селении имелась православная часовня, а в 1880 г. была открыта земская школа. По переписи 1898 г. в Никитино насчитывалось 180 дворов, проживало 1004 человека (507 мужчин, 497 женщин).
Северная — деревня на речке Северной, притоке Исы. Основана переселенцами с Украины и из центральных губерний России, перевезенными сюда Демидовыми. Селение находилось на оживленном тракте, поэтому здесь помимо торговых лавок была казенная винная лавка и этап для арестованных. Основное занятие населения — подзаводские работы по выжигу угля и доставке его на завод, старательские работы по добыче золота и платины. Хлебопашество, как и повсеместно в XIX в., было развито слабо. Утратив частично земледельческие навыки, население тем не менее сохранило некоторые обычаи «Малороссии» и украинские песни. Старожилы деревни: Шкребень, Карпенко, Приход, Чачины, Суровы, Тимоховы, Санниковы, Горины, Коняевы.
Интересная история с деревней Нелобой, пережившей два рождения. Расположена на реке Нелоба, правом притоке Салды. Сначала здесь жили крестьяне, приписанные к Невьянскому заводу. После раздела акинфиевского наследства (1758 г.) территория деревни отошла к Никите Акинфиевичу, то есть к нижнетагильскому «кусту» заводов. Прокопий Акинфиевич, который ведал Невьянском, забрал всех крестьян из этой деревни и переселил поближе к Невьянскому заводу.
Во второй раз Нелоба была заселена на рубеже XVIII— XIX вв. На это обжитое место пожелали переселиться мастеровые и углежоги из Нижнесалдинского завода. Затем Демидовы переводят сюда крестьян из Нижегородской и Тульской губерний.
Нелоба занимала особое место среди других деревень. Ее жители работали как на выжиге угля, так и на ломке кварца, который был необходим для металлургических заводов. К тому же среди горной породы — кварца — было найдено жильное золото. Сейчас на месте золотого прииска остались выработанные ямы и бугры. Прииск иссяк уже к началу XX столетия. Славились жители этой деревни хлебопашеством, а особенно выращиванием капусты.
На давние связи Нелобы с Невьянском указывает и то, что в деревне существовало сундучное заведение, единственное, наверное, во всей нашей округе.
По сведениям 1908 года в деревне было 102 дома и проживало 598 человек, имелась часовня и церковноприходская школа. В Нелобе, единственной из крупных деревень, не было земской школы, возможно потому, что она расположена вблизи двух крупных населенных пунктов — Нижней и Верхней Салды.
Существовала и еще одна деревня — Авроринская, которая была расположена на реке Черной Теляне, правом притоке реки Тагил. Она находилась в 15 км от В. Салды. К сожалению, еще в конце XIX в. деревня эта опустела — ее жители переселились в Никитино и Северную, перевезя свои постройки. Причин было несколько, а главная — засилие змей в том месте.
Указ Пермской казенной палаты от 14 февраля 1795 г. говорит о том, что на рубку куренных дров высылали в Верхнесалдинский завод приписных крестьян. Но уже в 1799 г. эти работы стали производиться вольным наймом и в дальнейшем углежжением занимались крестьяне вновь образованных деревень Никитино, Северная.
В 1795 г. на Верхнесалдинском заводе работало 538 человек. Дополнительно к этому 105 человек занималось заготовкой дров и углежжением.

К середине XIX в. В. Салда стала крупным населенным пунктом. Она благоустраивается, строятся большие и красивые каменные здания. Начало каменному зодчеству было положено строительством кирпичного цеха по проекту архитектора Комарова. И если кирпичные цехи Н.Тагильского и Н.Салдинского заводов имели высоту 5 м, то вновь построенный в 40-х годах кричный цех Верхнесалдинского завода имел высоту 7 м. Другой особенностью этого здания являлось то, что был построен спаренный кричный цех, пользовавшийся водной энергией от одного водовода. Количество молотов увеличивалось в два раза при затрате средств на строительство только одного водовода. Пространство между цехами, где проходили трубопроводы, перекрывалось. Это давало возможность предохранить воду в ларях от замерзания и освобождало от необходимости строить отдельные помещения для водоналивных колес. Таким образом спаренный цех превращался как бы в один трехпролетный цех.
Особое внимание в архитектуре заводских построек уделялось фасаду. Эти фасады, ориентированные в сторону заводского поселка, представляли собой внушительные постройки в классическом стиле, по внешнему виду которых нельзя было предположить, что там внутри.
Доменный цех В.Салдинского завода, построенный по проекту архитектора Чеботарева в 30-е гг., имеет сходные конструктивные элементы со зданием заводской конторы, сооруженной по проекту того же архитектора в 1858 г.
Несмотря на то, что завод в основном был уже каменный, первая заводская церковь в В.Салде была построена деревянной. 21 декабря 1836 г. был освящен храм во имя Иоанна Богослова, но к вечеру в день освящения в храме по неизвестной причине произошел пожар, сгорели колокольня и купол. В 1837 г. сгоревшая часть была вновь отстроена.

Так начиналась Верхняя Салда.
 

Похожие статьи:

Заселение района → Освоение Урала и Cалдинской территории

Заселение района → В глубокой древности

Заселение района → Тысячи лет назад